Дети дикого Севера, такие же суровые, как сама природа Скандинавии, гордые викинги были неустрашимыми воинами, жестокими пиратами и удачливыми торговцами. В стародавние времена они наводили ужас на всю христианскую Европу, сжигая селения и монастыри, захватывая целые города. Сильные телом и духом люди верили в похожих на себя, таких же брутальных и необузданных богов. И эти боги живы, ведь и по сей день есть те, кто в них верит и им поклоняется.
Магическое копьё
Отцом северных варваров был бог Один, древнейший из семьи Ассов. Старик, покровитель воинов – бог битвы, владевший волшебным копьём Гунгнир. Зачарованное мощными магическими рунами, оно не знало промаха на поле битвы.
Первое изображение человека с гигантским копьём, возможно Одина, было обнаружено в Норвегии и датируется тысячным годом до нашей эры. Вырезанный безыскусным резчиком на валуне, рисунок представляет собой пересечение еле заметных линий. Тем не менее это наскальное граффити является доказательством архаичности культа Одина на Скандинавском полуострове.
Религия викингов не отличалась человеколюбием. В главном храме верховного бога в Упсале постоянно приносили кровавые жертвы. На ветвях священного дуба висели трупы волков и лошадей, а во время ежегодных праздников убивали десятки рабов.
Люди, повешенные рядом с животными, должны были просить у Одина благополучия для страны, хорошего урожая и удачи в военных походах.«Злодей», «Хозяин ярости», «Безумец», «Владыка воронов», «Бог повешенных» – таковы лишь некоторые из прозвищ одноглазого бога, имевшие хождение среди скальдов (поэтов) Скандинавии. Но, несмотря на свой скверный характер, Один даровал людям закон и справедливость, поделился со скальдами «мёдом поэзии» и создал священные руны, наделённые магией слова.
Корабль мертвецов
Если присмотреться внимательнее, то становится ясно, что Один, или, на германский манер, Вотан, – не только бог ярости и неистовства, воплощающий стихийную, эмоциональную сторону бессознательного. В нём проявляется и интуитивная и вдохновляющая сторона – он поэт и провидец, он понимает руны и может толковать судьбу.
Вся мифология древних скандинавов и родственных им германских народов пропитана пессимизмом. Исторический процесс осознавался как ожидание последней битвы в час Рагнарёк, когда волк Фенрир проглотит солнце и луну, а море окрасится кровью. В тот день великаны пойдут войной на богов и корабль мертвецов приплывёт к чертогам бессмертных. Боги знают, что проиграют главное сражение, герои падут, и весь мир сгорит в огне вселенского пожара.
В обществе, которое движется к неотвратимому финалу, человеческая жизнь не считалась ценностью. Гораздо больше ценилась героическая смерть и возможность попасть в небесные чертоги Одина, где пировали павшие воины.
С приходом христианства главный храм в Упсале был разрушен, священные деревья срублены, и даже сами имена старых богов оказались под запретом. Но не стезя для Одина выказывать признаки возраста и слабости. Когда пришло время и весь мир обернулся против него, древний бог просто исчез из нашего поля зрения. В Скандинавии перевелись все берсерки, посвятившие ему свои жизни, жрецы Одноглазого растворились в извилистых лабиринтах тайных ущелий, и жестокий северный миф превратился в христианскую сказку. Лишь изредка средневековую Европу будоражили рассказы фермеров, видевших безлунной штормовой ночью кавалькаду призрачных всадников, возглавляемых одноглазым стариком в низко надвинутой шляпе. Дикая охота Одина виделась христианам в беге облаков и в порывах ураганного ветра, в отблеске молнии и в завитках клубящегося тумана.
Михаил Жаровский,
религиовед
